-Миллион и по рукам?
-Клиф, я бы вполне мог согласиться на такие условия, но только не в данном случае.Максимум, на чём мы можем сойтись-это восемьсот.
Николай прислонился спиной к той части стола, которая ещё не пошла на дрова. Выглядел он неважно, но теперь на его лице лежала едва уловимая печать умиротворения. Он смотрел в огонь, начиная клевать носом.Неожиданно его разбудил голос Винни.
-А что именно между вами произошло? Про убийства, изнасилования, наркоту я понял, и не грех дать за такого засранца 3 ляма, который ещё и всегда уходит от наказания. Но то, как ты рассадил ему в голову обойму, по-моему, говорит немного не о застаревшем полицейском долге. Я прав?
-Да,это не полицейский долг, а сугубо личное...В общем, раз уж ты спросил, я расскажу.
Как я уже говорил, я был аналитиком, а он следователем. И неожиданно для всех начались изнасилования малолетних. Преступник был очень аккуратен и не оставлял никаких следов или зацепок. Мы очень долго не могли его поймать. Однако мне показалось странным, что почти все дела расследовал Зильберман. Я проследил за ним и не ошибся в своих предположениях. После чего предоставил Гейбу доказательства...Никогда не забуду как прямо на моих глазах он расколол стол пополам ударом руки и сказал, что лично разорвёт на кусочки этого ублюдка.
Однако, круг его связей оказался шире, чем мы думали. Его кто-то предупредил. Не найдя его в Среднем городе, мы отправились в Нижний. Поиск там тоже ничего не дал. А потом, когда я вернулся в офис, на столе меня ждала флэшка с запиской "посмотри меня"...
Лицо Николая опять помрачнело. Воспоминания, причинявшие ему боль, снова нахлынули на него.
...В общем, моя 12-летняя дочь была его сорок седьмой жертвой. На этой записи он несколько часов насиловал её...
Лицо Николая было спокойным, но голос срывался. С первого взгляда было ясно, что он до сих пор не может нормально говорить о том, о чём сейчас вспоминал.
...потом он исполосовал всё её тело. Она осталась жива...никаких повреждений внутренних органов не было...но..моё маленькое солнышко превратилось...в один сплошной набор струпьев и шрамов. Про психическую травму и говорить не стоит.
В Мегаполисе на данный момент лучшее медицинское оборудование, на котором можно без проблем выращивать не только органы, но даже конечности на основе вашей собственной ДНК. Я обратился в Главную Больницу. И там мне сказали, что случай очень сложный и, чтобы вернуть всё как было, потребуется целый комплекс операций. После чего назвали сумму в два миллиона дрейков. Такие деньги мне надо лет десять зарабатывать, да и то, при этом ни пить и не есть.
В общем, когда человек доведён до отчаяния он способен обвинить кого угодно. Как сделала моя жена. Она у меня умница...Но никогда не забуду её ненавидящий, полный отчаяния взгляд...и её слова о том, что не лезь я не в своё дело, всё было бы в порядке.
В общем, я пытался работать настолько долго, насколько мог. Но до назначенной суммы я толком даже не продвинулся.Я уже не мог нормально работать. Конрад понимал в каком я состоянии и,отчислив мне 3 оклада, отправил в отпуск. Но я так и не смог придти в себя.
Я каждую ночь видел искажённое болью лицо моей дочурки и ухмыляющуюся рожу этого ублюдка. Это была его месть мне за то, что я ему всё обломал...Кроме кошмаров, Амина постоянно высказывала мне как она меня ненавидит. Я не мог винить её за все эти слова, но лучше мне от них не становилось....
Я начал пить. Всё больше и больше. Я мог проводить в баре весь день, заливая в глотку самое дешёвое пойло, чтобы утопить эти воспоминания. Но помогало это слабо. Так я постепенно шёл ко дну.
Пока ко мне в баре не подсел один человек. Это был парень лет двадцати пяти-двадцати восьми с короткой стрижкой. До сих пор помню, что волосы у него были странного цвета. То ли седые, то ли белые, то ли блондином он был, непонятно.
В общем, он подсел ко мне, хотя в зале было много свободных мест, но он сказал, что в углу потише...и он пил только чай, причём, насколько я понял, что в городе его немного знают.
Он завязал со мной непринуждённую беседу, и я сам не заметил как выложил ему всё. Если присмотреться к нему внимательней, то можно было увидеть, что он отличается ото всех остальных. Дело было даже не в его чётко выверенных движениях как у настоящего профи,нет.Вокруг него словно была настоящая аура уверенности..Протяни руки и дотронься...В этот момент мне показалось, что даже Гейб ему не соперник.
Так вот, он сказал мне всего одну фразу, которая,можно сказать, вернула меня к жизни.
"-Николай, я понимаю, что тебе пришлось пережить, но если всё, что ты можешь сделать для дорогих тебе людей- это сидеть в баре, спиваться и жалеть себя, то ты поистине жалок."
Он допил свой чай, развернулся и ушёл.
Его слова глубоко запали мне в душу. Пускай и через три дня, но я пришёл в норму, подал в отставку и,потренировавшись месяца два, начал ходить в рейды. У Торгаша в магазине(как его назвал онами) я постоянно брал задания, даже не успев отдохнуть после рейда. Я стал словно одержимым. Почти все деньги я отсылал семье через моих старых друзей в полиции. Себе оставлял только на самые основные нужды. Через какое-то время рейды начали давать свои плоды и я приобретал всё лучшее снаряжение, пока наконец мой инвентарь не стал таким, как сейчас...за полтора года ни разу не подвёл. Но старые друзья сказали мне, что в последнее время моя семья влезла в долги. Моя милая Амина никогда не была транжирой и сейчас тоже не стала бы такой. Она сама скорее не будет пить и есть, лишь бы наша дочка не чувствовала недостатка. Значит рэкетиры или кто-то иной заставляет её отдавать деньги.
В этот миг он стиснул зубы и с силой сжал кулаки. Его зрачки сузились от гнева.
-Я никому не позволю причинять боль моей семье и похерить результат от бессонных ночей в Пустоши и хождению по грани между жизнью и смертью...Я уже не тот трусливый аналитик, поэтому просто убью их собственными руками.
Он глубоко вдохнул, по-тихоньку успокаиваясь.Когда ему полегчало, он повернулся к Клифу и произнёс:
-Именно поэтому,Клиф, максимум на что я могу согласиться-это восемьсот кусков вам на двоих. Да и четыреста кусков каждому- сумма очень даже приличная.