Текст становится очень неоднородным без надобности. Вот я беру книжку, и всё там понятно, где кто говорит.
— Эти добрые люди,— заговорил арестант и, торопливо прибавив: — игемон,— продолжал: — ничему не учились и все перепутали, что я говорил. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И все из-за того, что он неверно записывали за мной.
Наступило молчание. Теперь уже оба больные глаза тяжело глядели на арестанта.
— Повторяю тебе, но в последний раз: перестань притворять сумасшедшим, разбойник,— произнес Пилат мягко и монотонно,— за тобою записано немного, но записанного достаточно, чтобы тебя повесить.
